«История одной любви». Продолжение

Сегодня, в продолжении «Истории одной любви», воспоминания Антонины Леонидовны Грековой о великом русском художнике, учителе Митрофана Борисовича Грекова- Франсе Алексеевиче Рубо. Описывая годы учебы в Петербургской Академии художеств (1906-1911), Антонина Леонидовна часто и с огромным уважением упоминает Ф.А.Рубо и членов его семьи. Эта информация очень интересна, так как нигде ранее не опубликована. «Одну зиму приезжали в Петербург две старшие дочери Рубо , а вторую зиму была жена Рубо Эльза Карловна с двумя еще небольшими сыновьями Ники и Карли. Жена и дочери Рубо не говорили по русски. На вечеринках я была их переводчиком. Люли и Ани, так звали дочерей Рубо, очень нравились студенческие вечеринки. Во Франции они учились в закрытом учебном заведении для девочек «Couvent», что в переводе- «монастырь». Первая жена Рубо была француженкой, после её смерти он женился на немке. Девочки были от первого брака и Рубо их очень любил и жалел. С мачехой он их не оставил, а взял с собой в Петербург. Не зная русского языка, девочки скучали, а так как я свободно говорила на французском и на немецком языках, то Франц Алексеевич попросил меня днем приходить к нему на квартиру, которая была тут же, в саду при Академии. Большая, светлая, с хорошей обстановкой, а сестры оказались очень славными, простыми, хорошо воспитанными, скромными девушками. Мы скоро с ними так подружились, что долго еще потом вели переписку, которая прекратилась с Первой Империалистической войной. Бывая запросто в квартире профессора Рубо, я уже считалась их членом семьи и часто присутствовала в его кабинете и смотрела как он работает над картиной, выполняя заказы, которых у него было очень много. Его заказчиками были генералы, великие князья и другие высокопоставленные лица. Они щедро оплачивали работу, но и выжимали с художника все соки. Сдав такой заказ, Рубо покупал билеты в ложу Мариинского театра на оперу с участием Ф.Шаляпина, и мы все пятеро его учеников (в том числе М.Б.Греков), отправлялись, за его счет, в театр. Так отмечал Рубо сдачу заказа. Весной обычно все ученики разъезжались на каникулы, а Рубо уезжал к своей семье в Мюнхен. На станции Римстинг, на берегу озера у него была великолепная вилла». Антонина Леонидовна бывала там, у Рубо, в гостях. Осенью 1908 года Фран Рубо трудился над реставрацией Севастопольской панорамы. С ним в Севастополе работали М.И.Авилов, М.С.Безродный, М.Б.Греков, Лучун Б.К. и П.С.Добрынин. Антонина Леонидовна в это время поселилась у своих друзей в Феодосии и оттуда ездила навещать своих товарищей по батальной мастерской, работавших в качестве помощников Рубо. «Митрофан Борисович был самым талантливым учеником Рубо в батальной мастерской и Франц Алексеевич, поручал ему в Севастопольской панораме самые ответственные места. Опишу одну шутку, выкинутую ребятами в Севастополе. Весь коллектив столовался у хозяйки комнат. Желая повкуснее пообедать, они сообщили своей хозяйке, что к Авилову приедет его невеста и они просят хозяйку испечь сладкий пирог к чаю и что-нибудь вкусного к обеду. Эта шутка им удалась. Когда они все провожали меня вечером на вокзал, то рассказали о своей хитрости, очень смеялись, что благодаря моему приезду они все вкусно поели». «Вернувшись в Петербург, я занималась в Академии Художеств, продолжая давать уроки детям. Узнав, что я занимаюсь с детьми в Лесном (пригороде Петербурга), Митрофан Борисович иногда сопровождал меня. Пока я давала уроки детям, Митрофан Борисович бродил по лесу, наблюдал и восторгался природой. Иногда он провожал меня, оставался на Выборгской стороне, наблюдая и запоминая улочки и переулки в рабочем районе. Глубоко запечатлелись у него эти вечера и он написал картину «На Выборгской стороне», которая была премирована на весенней выставке в Академии Художеств, назначена на Международную выставку в Мюнхен, где и была приобретена зарубежным музеем.

Были вечера, когда мы ходили в театр, в оперетту. «Входные билеты» по 50 копеек давали по студенческим билетам, надо было идти на галерку и стоять, но нас это не смущало и не утомляло. За зиму успевали пересмотреть и переслушать все новые оперетты и всех опереточных артистов, это не мешало учебе в Академии. Когда у Митрофана Борисовича улучшилось финансовое положение, он стал получать академическую стипендию имени Судковского, и через «Кушелевку» продавать свои этюды и эскизы, он снял отдельную маленькую комнату. По вечерам он провожал меня, а утром я часто заходила за ним, чтобы вместе ехать на конке в Академию».