«История одной любви», из воспоминаний Антонины Леонидовны Грековой. Лето 1914-зима 1915 года.

Продолжаем «Историю одной любви» страницами из воспоминаний Антонины Леонидовны Грековой о воинской службе Митрофана Борисовича Грекова в годы Первой мировой войны. Лето 1914-зима 1915 года.

Летом 1914 началась война, была объявлена всеобщая мобилизация. Митрофан Борисович получил телеграмму - явиться в станичное правление Милютинской станицы, Донской области, куда он был приписан и числился в запасе. Приехав в Милютинскую станицу, Митрофан Борисович был зачислен в 19-ю Донскую Особую Казачью Сотню. Каждому казаку нужно было иметь своего коня, седло и шашку. Строевого коня у Митрофана Борисовича не было. Пришлось ехать служить на нашем единственном «Буром», взяв с собой акварельные краски, альбомчик, тетрадки для зарисовок и смену белья. Я отправилась жить в деревню с матерью Грекова, Ириной Алексеевной, помогать ей по хозяйству. Наступила осень, надвигалась зима. С фронта наши «служивые» стали писать, что скоро можно будет женам приехать к ним на побывку. Они стоят в деревне, в 40 верстах от Могилева. Несколько казачек стали собираться навестить своих мужей и я, не раздумывая, поехала с ними. Через несколько дней езды поездом, со станции, в розвальнях, не дожидаясь рассвета, мы поехали в деревню Ильковичи. Всю дорогу ехали лесом. Страшными казались Могилевские дремучие леса, занесенные снегом. Где-то был слышан вой волков, но к утру, мы благополучно добрались до деревни. Изба, в которой жил Митрофан Борисович с двумя сослуживцами, была небольшой и в ней еще жил хозяин с женой и четырьмя детьми. Казаки спали на скамьях, вдоль наружных стен. Мне приставили еще одну скамью рядом со скамьей Митрофана Борисовича и наложили свежей соломы. Одеялом нам служила солдатская шинель Митрофана Борисовича и мое пальто. В избе было холодно. Под лавкой, на которой спали хозяева, не было пола. В этой избе мы с ним прожили полтора месяца. Наступило Рождество. Митрофану Борисовичу захотелось детям устроить новогоднюю елку. Поставили елку, купили конфет, пряников, я сделала из бумаги разные украшения и укрепила на ёлку несколько восковых свечек. Дети пришли в восторг от ёлки, а больше всего от угощений, так как семья жила впроголодь. Митрофан Борисович очень любил детей и был счастлив, что доставил им такую радость. Сколько было радости у нас обоих, когда мы узнали о переводе Митрофана Борисовича в Атаманский полк и поездке в Петербург. Разместившись в товарном вагоне, вместе с Бурым, мы перегородили вагон пополам толстой доской, к которой привязали Бурого, а сами расположились на другой половине. Конь спокойно жевал овес, а мы блаженствовали на куче свежей ржаной соломы, заменившей нам «мягкий вагон 1го класса», мечтая о скором приезде в Петербург, о домашнем уюте, о возможности заниматься живописью. Наш эшелон двигался так медленно, почти месяц. Все лютые крещенские морозы мы прожили в нетопленом товарном вагоне. Но нам было хорошо, никаких лишений и неудобств мы не чувствовали. Вот когда в жизни подтвердилась пословица: « С милым и рай в шалаше». Приехав в Петроград, не долго нам удалось пожить дома, вскоре, вместе с Атаманским полком Митрофан Борисович отправился на фронт, теперь уже на передовую.